Поэтому никого не удивят мои злость и хандра.
Передо мной выросла гора еды. Я попытался протестовать, но это вызвало такой взрыв возмущения (у одного из гостей даже слезы потекли; правда, он был в голубом подпитии), что я сдался.
— Какой документ? — алчно спросил он, и рука его потянулась ко мне. — Вы должны передать его следствию, и, если посчитают, что этот клочок чего-то стоит, его подошьют к делу.
— А! — вскрикнула она и испуганно затрясла головой.
Это не могло быть кокетством. Это был ребенок, даже не ребенок, а живой труп.
— Когда-то меня учили. Наверное, я забыла… Но…