А потом они приторочили трупы и раненых, что жалобно стонали, к седлам и погнали коней, и кони помчались прямиком к Волотовой прорве, не разбирая дороги.
Выстрел прозвучал прямо надо мной, даже, казалось, волосы на голове шевельнулись.
— Было одно, я нашел его под дверью, когда вернулся с огорода. И отдал, конечно.
— Кто кричал, того больше нет. Вот он лежит… Пацук…
Два моих секунданта (одним из них был Дубатовк) дали и мне пистолет, а два других пистолета засунули в мои карманы — я ничего не замечал, только смотрел в лицо человека, которого я должен убить, иначе он убьет меня. Я смотрел на него с какой-то необъяснимой жадностью, словно желая понять, за что он хочет убить меня, за что ненавидит.
Губы фарфоровой куклы приятно округлились.