— Вот и прояснили, пан Андрей. Загнал его сюда Ворона. Завтра будем его брать.
Необозримая равнина была коричневого, даже скорее бурого цвета, безнадежно ровная, нудная, мрачная.
— Легко и логично распутывается все только в плохих романах, — буркнул обиженный Свецилович. — К тому же мы не сыщики губернской полиции. И слава Богу, что это не так.
— Не сто-оит, не стоит так, милсдарь. Народ от этого становится смирнее. Убитый, по слухам, уважал забавы Бахуса. И вообще к таким субъектам опасно выказывать явное сочувствие. Политически неблагонадежный, неблагонамеренный, не заслуживает доверия и… явный сепаратист, мужичий заступник, как бы сказать, рыдалец над младшим братом.
— Вы еще ответите за это, — бросил я от двери. — И от таких мерзавцев зависят судьбы людей! Бедные мужики!
Я ломал голову над всей этой чертовщиной, но ничего не мог придумать.