С того времени многие видели на торфяных равнинах дикую охоту Стаха. И хотя карала она не всех, но мало у кого не разрывалось сердце, когда видел он на болотах мрачные тени всадников.
— Нет, — сказал мой новоявленный Чертов Батька. — Эти, во главе с Михалом, останутся тут, под твоей рукой. А мои ожидают у болота, что окружает Яновскую пущу, возле Ведьмаковой ступы. Там еще два десятка. Если охота пойдет там — мы их встренем, если они пойдут неведомой нам, другой дорогой — встренете вы. Мы смотрим за пущей, Холодной лощиной и пустошами, которые рядом. Вы — за Болотными Ялинами. Встреча, если что, в Холодной лощине. Если понадобится подмога — присылайте человека.
— Надежда Романовна! Успокойтесь, ради Бога! Не надо больше бояться. Все-все будет хорошо, светло для вас на земле.
Простите меня, уважаемые читатели, что я не могу пропустить ни одной комнаты, чтобы не рассказать о ней. Что поделаешь, на старости лет человек становится болтливым. К тому же вы никогда не видели и не увидите подобного, и, возможно, кому-нибудь это покажется интересным.
В то же мгновение грохнули ружья засады, вспыхнули факелы и все закружилось в бешеном море огня. Вставали на дыбы кони, падали всадники, кто-то кричал истошным голосом. Я запомнил только лицо Михала, который хладнокровно целился. Сноп огня вырвался из длинного ружья. Потом передо мной проплыло скуластое лицо хлопца с длинными прядями волос, падавшими на лоб. Хлопец работал вилами, как на току, потом поднял их и со страшной силой всадил в брюхо вздыбившегося коня. Всадник, конь и хлопец упали вместе. А я стоял и, несмотря на то что выстрелы раздавались уже и со стороны охоты, что пули посвистывали у моей головы, на выбор стрелял по всадникам, что суетились вокруг. Сзади их тоже поливали огнем.
Трупно-бледное лицо Вороны смотрело на меня большими мертвыми глазами. От неожиданности он, наверное, не знал, что делать, но зато я хорошо знал это.