— Вы разговариваете со мной, с человеком, который привык драть за уши разных парвеню.
— Кто?! — взревел я и сам почувствовал, что стал страшен.
— Ну и как, помогла вам высылка? — спросил я.
— Почему же? — равнодушно сказал я. — Дубатовк вырвал из журнала у Яновской несколько листов, и из них сделали пыжи. Вы думали, что если я вырвусь живым из ваших лап, то на основании всего этого буду подозревать Бермана.
За что его? Неужели он не виноват? Ведь я был уверен, что это он.
Еще у двери он захохотал таким густым и веселым басом, что я тоже невольно улыбнулся. Он шел, и люди расступались перед ним, отвечая ему улыбками, какие только могли появиться на этих кислых лицах, лицах людей касты, которая вырождается. Его, видимо, любили.