Переходя на герберовскую сторону Броуд-стрит, Бобби вдруг понял, что жалеет Теда, который прячется в своей душной комнатушке без всякой причины. Ведь без причины же, верно? Это ясно. Даже если и существуют низкие люди, разъезжающие где-то (“На западе, — подумал он, — они прочесывают запад”), так на кой им старый пенсионер вроде Теда?
И как в тот день, когда он покарал Гарри Дулина за боль, причиненную Кэрол, он услышал голос Теда. Но тогда это было больше воображением. На этот раз, решил Бобби, голос был настоящим, запечатленным в розовых лепестках и оставленным в них для него.
Кэрол положила перчатку. Несмотря на седину, она снова выглядела юной и полной жизни.
— Матч Альбини — Хейвуда куплен, да? Тед кивнул.
Летом он пишет много больше “сожалею”, но воспоминания словно бы спят. А вот зимой и, особенно ближе к Рождеству, воспоминания пробуждаются. И тогда его тянет заглянуть в альбом, полный газетных вырезок и фото, на которых все выглядят немыслимо молодыми.
— Если это выразить так, звучит ведь не особенно хорошо, верно?