Утки наступали Бобби на ноги, дрались из-за неожиданно обильного угощения. Их крылья задевали его лодыжки и икры, но ощущение это было далеким-далеким. Он видел на траве перед собой тень мужской головы. Мужчина стоял позади него.
Под ее фамилией, будто постскриптум, она добавила: “Пени за просрочку Роберт будет платить сам”.
Но он ничего этого не сказал, только потупил на кеды глаза, которые жгло.
— Я — Элизабет Гарфилд. А это мой сын Роберт. Вы извините нас, мистер Бреттиген…
Она открыла сумочку и вынула белый конверт без надписи.
— Мне одиннадцать, — сказал Бобби. Так здорово, что Тед дал ему двенадцать лет. — Сегодня одиннадцать. Я осилю. Может, пойму не все, но если он хороший, то мне понравится.