Она опустилась на соседней грядке и принялась полоть. Вокруг чирикали воробьи, а с шоссе N1, меньше чем в одном квартале отсюда, доносился постоянный гул движения. Он, конечно, еще не достиг той силы, которую приобретет в июле, когда почти ежедневно между ними и Киттери происходит катастрофа, но с каждым днем он усиливался.
Несмотря на все мучения, огонь доставил ему удовольствие. Более того, он наполнил его восхищением и ликованием. Огонь оказался лучшим лекарством, даже лучше морфина, который он нашел на следующий день (в тюрьме ему приходилось работать в лазарете). Он никак не связывал свои мучения со взвившимся к небу огненным столбом. Он просто знал, что огонь прекрасен, огонь добр, огонь — это то, в чем он нуждается и будет нуждаться всегда.
— Насколько я знаю, он — друг парня, которого зовут Ник Андрос.
Он и Ларри сидели после обеда на веранде, курили сигары и смотрели на полоску заката над горами, которая постепенно выцветала до бледно-оранжевого оттенка.
— Если ты немой, то почему у тебя нет специальных карточек?
Она вошла в небольшую комнатку, которая служила детской крошке Ла Вон. Она все еще цеплялась за слабую надежду, что все это — лишь удивительно явственный сон. Он кончится, и она проснется как обычно в семь часов утра, покормит крошку Ла Вон и поест сама, наблюдая за первым часов программы «Сегодня» и варя яйца для Чарли, которого сменят на посту в восемь утра. А через две недели у него будут дневные смены, и когда они будут спать вместе, у нее больше не будет таких кошмарных снов, как сегодня, и…