Он сел на койку, приподнял матрац и вынул оттуда кусок черствого хлеба. Он подумал, не добавить ли к этому горсть фиников, решил их пока оставить и все равно вынул их из-под матраса. Он съел их один за другим, оставив хлеб напоследок, для того чтобы перебить этот вязкий, фруктовый вкус.
И, если уж на то пошло, то что такое сосок?
Она попыталась успокоить себя тем, что Флегг просто хотел хорошенько напугать ее, напомнить ей, кому она принадлежит. Но это было бессмысленно! Безумно! Но даже если при желании в этом и можно было усмотреть какой-то смысл, внутри нее все равно звучал твердый, уверенный голос, который убеждал ее в том, что выстрел Гарольда был чем-то таким, что Флегг просто не сумел предусмотреть.
— Возможно. — Он затянулся и посмотрел на запад на алеющие облака. — Но предыдущие две ночи, как раз перед тем, как мы наткнулись на этих маньяков, мне снилась она — женщина, которая называет себя Матушкой Абагейл. Она сидела в кабине старого грузовика, остановившегося на обочине шоссе N76. Я стоял рядом и разговаривал с ней совершенно естественно, точно так же, как сейчас с тобой. И она сказала: «Вы должны двигаться еще быстрее, Стюарт. Раз уж такая пожилая леди, как я, способна на это, то такой крепкий техасский парень, как ты, и подавно.» Стью засмеялся, а потом бросил свою сигару и раздавил ее каблуком. С отсутствующим видом, словно сам не подозревая о том, что делает, он положил руку Фрэнни на плечи.
Он думал о Малыше. Малыш мог бы быть сейчас с ним. Сейчас они ехали бы в Циболу на его двухместном спортивном автомобиле. Но Малыш оказался недостойным, и Мусорному Баку пришлось пересекать дикую пустыню в одиночку.
— Матушка Абагейл, разумеется. Да вы что, девушка, с луны свалились?