В 11 утра во вторник его покинула нерешительность. Оставаться долее было невозможно. Он знал, что его найдут.
– Элтона нет дома, – сказала она, ставя мятый алюминиевый чайник на газ. В кухне было светлее, и Ричардс заметил коричневые разводы на обоях, дохлых мух – воспоминания о прошедшем лете, – валяющихся между оконными рамами, старый линолеум, испещренный черными полосами, ворох влажных салфеток под протекавшей трубой. Пахло дезинфекцией, что напоминало Ричардсу ночи, проведенные в больничных палатах.
– Не так быстро, – остановил его Киллиэн. – У вас есть минута… даже двенадцать, строго говоря. Ваш двенадцатичасовой дрейф начинается официально в шесть тридцать.
– Правительство, – тихо произнес Ричардс.
– А вдруг они подумают, что я в это поверил. Или что я заставил себя в это поверить. Иди и скажи им.
– Это грех и позор. Я бы всех их в клетку посадил.