Плывущий от костерка дым напоминал клок серого шелка в бледном утреннем воздухе. Дженни настолько ослабла и промерзла, что уже начинало казаться, будто кожа ее стерта наждаком и нервы обнажены. И в то же время странное чувство умиротворения владело ею.
– Гарет,– выдохнул нежный голос.– Ты в самом деле думаешь, что способен остановить меня?
– Она была шаманом Ледяных Наездников, отец Джона взял ее в битве. В твоих балладах ничего об этом не говорится?
– Или от тебя. Какая разница, если речь идет о праве наследования.– Забинтованные руки согнулись; Джон поглядел близоруко на онемевшего Гарета, машинально снимавшего вилкой лепешки со сковороды. Тихим и чуть ли не скучным голосом Джон продолжал: – Но, видишь ли, пробыв так долго под властью Зиерн, твой отец вряд ли уже сможет иметь детей. А ей нужен ребенок, если она в самом деле желает править.
Они расположились на ночлег среди оскаленных пиков Злого Хребта. Западные склоны зияли глубокими расселинами. Там обитали большерогие архары – маленькие и смешные, они прыгали, словно блохи, с камня на камень. Зеленоватые водопады рушились в пропасти с ледников, и каждое дерево внизу было оттенено изумрудным мхом, а дальше простирались болотистые равнины, населенные теми, кто присягал на верность господину Халната. Еще дальше к западу, за ленивыми зеленовато-белыми реками ледников, за изломанными серыми утесами морщинился, опушенный туманом, коричневый шелк реки Уайлдспэ. Зимние леса вставали, блистая наготой, по ее берегам, и проглядывало из-за деревьев каменное кружево охотничьего домика Зиерн.
– Или он надеется, что дракон обрушится на Цитадель и избавит его от хлопот осады?