Поспешно отведя глаза, Трэй уткнулась лицом в плечо Гарета, и молодой человек попытался обнять ее за плечи – не слишком, правда, удачно, поскольку выяснилось, что он сидел на кружевах своей мантии.
Она давно уже прекратила попытки отделить доброе от злого, свершившееся от возможного. Существовало множество вещей, о которых она перестала думать хотя бы для того, чтобы не лгать себе самой. Однако неприятное чувство возникло снова, стоило ей положить руку на грязный липкий висок умирающего и, начертав надлежащие руны, прошептать заклинания смерти. Самоосквернение и привкус желчи во рту…
Точно так же, как и Гарета, ни дракон, ни бандиты не могли заставить Поликарпа пренебречь этикетом: с немыслимой грацией он склонился в безукоризненном поклоне, изобразив умирающего лебедя. Хотя и с гарпуном в руке.
Дженни повернулась, готовая бежать сломя голову от этого всепонимающего взгляда, от пения, проникающего в мозг, но споткнулась обо что-то, лежащее на полу. И, лишь уставившись на простертого у ее ног мужчину, она заметила наконец-то, что раны его еще кровоточат.
– Зиерн?– Это было то самое имя, которое он бормотал в полусне, отшатнувшись в Холде от прикосновения Дженни.
Наконец-то она поняла, чем отозвалось прикосновение к разуму дракона.