Это была Зиерн, вся в темно-сливовых, почти черных шелках; просторные рукава украшены розоватыми бантами. В глазах цвета меда – беспокойство.
Под теплыми покрывалами, чувствуя рядом такое знакомое тело Джона, Дженни наконец почувствовала, что искушения отступают – хотя бы до рассвета. Невозможно было думать о каком-то выборе, лежа в этих теплых руках. И все-таки, когда сон пришел, видения ее были сомнительны и неясны.
– Что там, в Бездне?– спросила она.– Чего так добивается Зиерн? Все ее действия подчинены одной цели: и ее власть над королем, и попытки соблазнить Гарета, и осада Халната, и, наконец, то, что она призвала дракона.
«Чтобы быть магом, нужно быть магом,– говаривал Каэрдин.– Единственный ключ к магии – сама магия». Она знала, что так и не достигла его уровня, даже тогдашнего, когда он был восьмидесятилетним стариком, а сама она – жалкой некрасивой худышкой четырнадцати лет. Часто она удивлялось, почему все так вышло: то ли потому, что Каэрдин был уже на излете, взяв ее последним своим учеником, или же потому, что сама она никуда не годилась. Лежа без сна в темноте, прислушиваясь к ветру или к пугающе огромному молчанию вересковых пустошей (что было гораздо хуже), Дженни иногда разрешала себе признаться: все, отдаваемое Джону и мальчишкам, что спят сейчас, свернувшись калачиком, в спальне наверху, она отнимала у колдовской власти.
Торговец сплюнул в канаву на обочине (упаси боже, не на дорогу!) и вытер рыжеватую седеющую бороду.
– «Шпорой – петух, гривою – конь…»– процитировал Джон.– А не могла она приманить дракона, назвав его имя? Она, вроде, его знает.