– Я начертал тебе карту Бездны. Чего же ты еще хочешь?
Один из бандитов наверняка скрывался в обрубке башни, господствовавшей когда-то над южной и западной дорогами, – части укреплений разрушенного города, оставшейся от тех времен, когда королевские законы еще способны были что-либо защитить… Бандиты всегда прятались именно там. Второй, надо полагать, засел за стеной старой гостиницы. А вскоре Дженни почувствовала и третьего: этот наблюдал за распутьем из желтой чащи сыплющего семенами тамариска. Она уже чувствовала зловоние их душ: застарелую алчность и нежные, как костная гниль, воспоминания о каком-то давнем то ли насилии, то ли убийстве… Все это давало им минутное ощущение полноты жизни, заключавшейся в том, чтобы причинять и терпеть боль. Прожив всю жизнь в Уинтерлэнде, Дженни знала, что эти мужчины едва ли могли стать иными, и нужно было отбросить как ненависть, так и жалость и попробовать сплести подходящее заклинание.
– Ничего подобного,– сказал Гарет.– Отец однажды завел ручную львицу, когда я был маленький, все львята родились живыми. Похожи на больших котят. И пятнистые.
На это Аверсин не сказал ничего, но, судя по его сжатым губам и трепету ноздрей, мысли его были не из приятных. Глядя в огонь, Дженни вслушивалась в его молчание, и что-то, как холодная тень от дождевого облака, поползло по ее сердцу.
Изо всех сил Дженни пыталась сломить его сопротивление, но уже чувствовала, что это не в ее власти, что он сейчас вырвется из тисков ее воли и… Инстинктивно она отступила на шаг, глядя, как он, отпрянув к стене, поднимается, словно гигантская кобра, ощетинивая смертельную мерцающую чешую.
– Шипят, как настоящее змеиное гнездо. А что, правитель Халната действительно мог похитить наследника?