— Да, — ответил тот. — Я только что приехал из Индианаполиса и пробуду здесь с неделю.
— Наверно, и я оставил кой-кому память о себе! — похвастался другой полисмен.
— Вас это удовлетворяет? — спросил мистер Уизерс.
— И вовсе это не так, — сказала Керри. — Ни к кому я не ухожу. А ты вел себя грубо, гадко и эгоистично, как, впрочем, и следовало ожидать! Я тебя ненавижу, слышишь, ненавижу, и ни одной минуты больше не останусь с тобой! Ты просто подлый…
— Какой в этом смысл? — отозвался Шонеси. — Углового помещения мы нигде по соседству не найдем.
Как и накануне, швейцар «Казино» подал Керри несколько писем. Началось это уже с первого спектакля. Керри заранее знала их содержание. Любовные записки не были новостью для артисток. Керри вспомнила, что первое такое послание она получила еще девочкой, в Колумбия-сити. А с тех пор, как она стала выступать в кордебалете, ее не переставали умолять о свиданиях, и эти письма доставляли ей и Лоле, которая тоже их получала, минуты бурного веселья.