— Нельзя мне, — с искренней досадой сказало «Видное лицо». — Заметный я. Там ведь в баньке небось не спрячешься?
— Бак, мне кажется, ты сексуальный контрреволюционер, — ужаснулся Арсений Николаевич.
— … русский режиссер… небесталанный, одаренный… мы бы, если бы… ну, помнишь, эта штука историческая о нашей родине… русский режиссер… задвинули на зады… сами знаете кто…
— Ну вот видите, — спокойно сказал Беклемишев. — Они снова обманули. Они не могут не врать.
— А ты никогда, Андрей, не «задавал себе вопроса, почему ты можешь в любой день отправиться в Америку, Африку, в ту же Москву, и почему я, твой сверстник, всю свою жизнь должен чувствовать себя здесь крепостным?
— Можно даже попросить какую-нибудь нормальную девушку, — улыбнулся Кузенков. — Это зависит от тебя. Кстати, что у тебя с Таней?