— Я говорю не об этом вздоре, — жестко сказал Сергеев.
… Однако я не могу расстаться со словом «декаданс», я люблю его.
— Отвали, отец, — пониженным голосом говорил длинноволосый. — Не базарь. Оставьте меня в покое.
Марлен Михайлович вышел из номера, прихватив с собой ключ, и заблокировал замок. Пока будут выбираться отсюда, мы смоемся, подумал он. Куда смоешься, мелькнула мысль, в море?
Тогда он встал и открыл дверь в ванную. Полоса света пересекла ее ногу, она отдернула ногу.
Из парилки бухались в бассейн, потом переходили к столам, уставленным с традиционной российской щедростью. После каждого сеанса в парной и аппетит улучшался, и выпивальный энтузиазм увеличивался, и даже интерес к шустрым девчатам-подавальщицам в махровых халатиках появлялся.