— По-нашему, значит, можете? — спросил блондинчик.
Вдруг установилась тишина, и оказалось, что в России не так темно в этот час. Стояла полная луна. Шоссе слегка серебрилось. Изгиб речки под насыпью серебрился сильно. Отчетливо был виден крутой хлебный холм и за ним поселение с развалинами церкви.
На симферопольской квартире в телефонную трубку рыдал одинокий Хуа. Андрюса, что-то ужас слюшилось… Арсюса усел из дом в старой синель и взял из подвал свой рзавий руззие…
— Я и в старые годы никогда не напивался, как ты, — сказал Арсений Николаевич. — Никогда до скотского уровня не докатывался.
Громовой голос по радио объявил, что до старта осталось десять минут, и пригласил всех участников занять места.
— В магазинах у вас тухлятина, народ мрачный, а они, видите ли, так улыбаются снисходительно. Тоже мне мудрецы! — продолжал разоряться Лучников уже и на пятнадцатом этаже. — Перестань улыбаться! — гаркнул он. — Улыбайся за границей. Здесь ты не имеешь права улыбаться.