— Вот кого нам не хватало, гребена плать, — дышал в ухо Лучникову пыхтящий рядом парень. — Во, фля, кого нам, на фер, не хватало.
— И к боженьке апеллирует, — улыбнулся Актин Филимонович.
— Сейчас она скажет: вы ублюдки, с жиру беситесь…
Гангут насупленно молчал, ему, кажется, было стыдно.
— Подумай обо мне, — рыдала уже во весь голос Кристина. — Что я буду делать без тебя? Бежим, Андрей! Ну, подумай хоть раз о ком-нибудь другом! Хоть на миг подумай обо мне, подумай о другой душе, жуемот, подумай не о себе…
Она чувствовала, что все вокруг смотрят на нее. Редактор «Курьера» и победитель «Антика-ралли» впервые представляет обществу свою новую жену. Изредка ее касался и взгляд Лучникова-старшего, стоявшего среди официальных лиц во второй линии. Он, очевидно, узнал в ней ту странную «финку» из Аэро-Симфи, но взгляд его был любезен. Он лучше своего сына в сто раз, подумала Таня. Он никому ничего не навязывает, никаких своих идей, да, может быть, и нет у него политических идиотских идей, быть может, единственная его идея — это честь. Так ей подумалось впервые в жизни, да и слово «честь», собственно говоря, впервые в жизни она подумала, так объемно. Старое серебряное, тускнеющее до предела, но дальше уже не тускнеющее слово. Она гордо подняла подбородок и стояла, замерев и не обращая ни на кого внимания, в самой дивной своей позе, в полном блеске своей прелести, которая у нее после половых излишеств, надо признаться, отнюдь не уменьшалась, но увеличивалась.