— Я уверен, Флинч. что мы принесем большую пользу великому Советскому Союзу. Я хотя и не русский, но горжусь огромными успехами СССР. Это многонациональная страна, и, между прочим, там на Волге живут наши братья-татары. А вы, Флинч? Мне любопытно, что вы, англо-крымчане, думаете о воссоединении.
Лучников проводил Кузенкова до лифта. Мягкий звонок, стрелка вниз. Лифт оказался пустым. Лучников вошел внутрь вслед за Кузенковым.
— Слишком рано, — не без некоторой грусти сказал Андрей. — Через три поколения это могло бы стать серьезным, если бы Остров существовал.
— Позволь тебя спросить, — повторил Олег Степанов. — «Новая и сильная группа людей» — это, стало быть, население Крыма, влившееся в СССР?
У него в кабинке приемник тихо верещал голосом Пугачевой.
— Ну что у вас тут, сержант? — Марлен Михайлович раздраженно заглянул в бачок, там еле-еле что-то полоскалось на донышке. Приятный и познавательный контакт с уличной жизнью обернулся тягостным идиотизмом. Кузенкова больше всего злило промелькнувшее, казалось бы, забытое уже чувство страха. Да неужели же до сих пор оно живет во мне? Пакость!