— Первое артотделение? Ивакин здесь. Боевая готовность. Получите указания от дальномерного поста и корректировки, залп по команде, пристрелочный, болванкой, заряд обычный. Я поднимаюсь, за меня на связи товарищ Качанов. Исполнять. Второе отделение?..
В любом случае информация-то, конечно, рано или поздно дойдет до Берии со Сталиным, в эти годы еще не научились вчистую скрывать от вершителей судеб сведения подобного уровня, но вот в каком виде? Точнее, в чьей интерпретации? Хотя парень-то вроде не дурак, и манера общения и используемые в разговоре оборты речи говорят о полученном образовании, судя по всему, неплохом, но вот стереотипы мышления... куда ж от них деться, от тех стереотипов? Если Качанов сейчас изберет второй вариант, подполковнику, по большому счету, будет уже все равно.
— К сожалению, это правда, — покачал головой Анатолий, достав из внутреннего кармана сложенный вчетверо листок и небольшую фотографию. — Отто передал вам письмо. Надеюсь, вы помните его почерк? Ваш супруг понимал, что вы можете не поверить мне, и специально написал его. Кроме того, в посольстве вы сможете поговорить с ним по телефону.
Зашелестела складываемая бумага, и Степанов взглянул на Марту. Прикрыв дрожащей ладонью рот, женщина с трудом сдерживала готовые прорваться наружу рыдания.
— Да то понятно, что служите. А еще понятно что любит она тебя. Верушка, правда, сейчас дома редко ночует, но уж когда приходит, так аж цветет вся. Перед зеркалом подолгу крутится, а если в душ пойдет — бывает, и поет там. Да и вообще, изменилась девочка сильно изменилась, уж месяца два-три, наверное. Счастливой она стала, это я тебе как отец говорю. Мы с Раечкой пока, конечно, помалкивали, делали вид, что ничего и не замечаем. А сегодня все на свои места встало. Я специально за ней весь вечер наблюдал: на командира, Юра, такими глазами не смотрят, уж поверь. Любишь ее? Только не лги, очень прошу. Скажешь «нет» — между нами ничего не изменится, сами разберетесь, взрослые уже люди.