Подполковнику, знающему, как все произошло на самом деле, смотреть подобное было неинтересно и даже в какой-то мере неприятно. Спасало лишь общество Верочки. Хорошо, хоть с деньгами особого напряга не было: перед каждым выходом в город майор просто выдавал ему некую сумму, вполне достаточную даже для того, чтобы сводить девушку в не слишком дорогой ресторан. Самое интересное, что при получении денег Юрий расписывался во вполне официальной приходно-расходной ведомости, не особенно, впрочем, вдаваясь в то, на каком основании и за какие заслуги ему платят. Поскольку остаток денег с него никто не требовал, через месяц Крамарчук накопил вполне приличную сумму — Вера оказалась более чем скромной в своих запросах и не разрешала «товарищу капитану госбезопасности» особенно сорить деньгами.
— Оттуда, — хмыкнул тот. — Ты, Юрий Анатольевич, совсем, что ли, дурак? Не понимаешь, где девчонка служит? Раз в неделю она обязана писать рапорт обо всех произошедших событиях, а уж о собственной беременности-то... Короче, поздравляю я тебя, подполковник. Совершенно искренне поздравляю. И от имени товарища Сталина вручаю подарок, — наркомвнудел выложил на стол небольшой бумажный пакет. — Ты не дуйся, товарищ Крамарчук, лучше в пакет загляни. Обещаю, удивишься.
— Гляньте, мужики, кажись, наши прилетели, Пронин из второй эскадрильи. Пошли новые самолеты смотреть. — Вихрастый лейтенант с восторгом в глазах вскочил со скамейки и, прикрывшись ладонью от слепящего солнца, стал наблюдать, как техники закатывали и маскировали приземлившиеся машины в лесополосе.
Из последних сил Юрий повернул голову и чуть наклонился, выглядывая из-за корпуса автомашины. Ага, вот и они, в неизменном фельдграу и глубоких, похожих на горшки касках. И даже рукава закатаны, будто в каком-нибудь старом советском фильме о войне. В руках не обычные маузеровские карабины, а пистолетыпулеметы «МП-38/40» — разведка, белая кость. Подходят осторожно, грамотно прикрывая друг друга, но пока не стреляют, хотя наверняка его заметили, — видать, живым хотят взять. А в плен ему... эх, ладно, пустое все это. Неважное. Что ж, похоже, пора. Прощай, любимая, и ты, малыш, тоже прощай. И вы, Галочка, Костик прощайте. Простите, если в чем виноват; если не стоило историю торопить да по другому руслу пускать. Пора мне...
— Ладно, верю, — едва заметно расслабился народный комиссар. — Ты бы, конечно, все равно ничего не сказал, но я-то тебя уже немного знаю. Не врешь ты. Ладно, давай по второй. — Он собственноручно разлил коньяк, на сей раз всего по полрюмки.