«Соль земли английской…» — усмехнулся Матвеев, по достоинству оценив сам собой случившийся каламбур. А Англия… Что ж, она была именно такой, какой ее помнил сэр Майкл. И в этом случае, Степану оставалось лишь принимать то, что есть, как данность — без ненависти или восторга.
— Между прочим, меня учили классическому «бельканто». — Гордо, и, с точки зрения Виктора, несколько комично, вздёрнув подбородок, ответила Жаннет. — А у тебя что, милый? Три класса и два коридора Мухосранской музыкальной школы по классу балалайки? Паганини трёхструнный!
— Василий Васильевич. Господин капитан. Я не понимаю. Если есть какие-то сомнения в эффективности моей работы или преданности общему Делу… — Дмитрий так нажимал на голос, что тот ожидаемо дрогнул. Чрезвычайно драматически, надо отметить, и крайне уместно.
А в половине первого — или это было уже начало второго? — она увидела саламандру. Огненная ящерка выскочила из гудевшего от жара пекла между вовсю полыхающими поленьями и, устроившись на медленно прогорающей обугленной деревяшке, стала нежиться среди белых, желтых и оранжевых язычков пламени, пробегавших прямо по ней.
Извечные русские вопросы, обозначенные в самом начале беседы, оставались неразрешёнными, потому что ни один из троих, собравшихся в этой комнате «попаданцев», не мог — несмотря на неслабый, в принципе, интеллект и немалые знания — ответить на куда как более актуальные. Например, как предотвратить Вторую Мировую Войну и можно ли вообще ее предотвратить? А между тем, вопрос-то был, по совести говоря, центральный. На миллион долларов, как говорится.- Что за идиотская привычка мерить всё на зелёные бумажки? — Возмутился Ицкович, когда Матвеев употребил это расхожее сравнение.
— В точку. — Кивнул Ицкович. — У меня есть классная певица, Витя. Мирей Матье, Эдит Пиаф … и наш человек, между прочим.