Радости то, как будто и вправду победил. А до победы как до Пекина на четырех костях, в «позе льва». Но у меня есть свобода маневра, есть укрытие, и я могу прикрывать из здания подступы к моему имуществу, если, конечно, внутрь залезу и там ни на кого не напорюсь.
Масса… сам себя бы слушал, что ли. Масса… семь процентов населения, или сколько там… Вот знал я, например, сто человек, и девяносто три из них убиты. Вот что такое семь процентов. Такое даже представлять не хочется. Привык вроде уже, хоть и рановато, насмотрелся. А по сути получается так, что просто не задумывался. Скольких людей из тех, что знал, я уже не увижу? Начнешь спрашивать… а у кого спрашивать-то? Жены родители остались в Сочи, связь с ними тоже давно прервалась, что они, как? Знает она что-то о них, или нет? Хотя, откуда? За меня вот сама жизнь этот вопрос решила, семь лет назад, в виде пьяного тракториста, выехавшего без фар ночью на шоссе. А у нее? А у других?
— Вон оттуда, с полки, чашку берите, — сказала Маша, вскрывая конверт.
— Я, я стрелял. Машина прорывалась со стороны Каага, все под контролем. Имею одного пленного, он ранен.
— Ну, мы тоже солянка сборная, если честно, — поморщился я. — Но вообще с броней особых проблем не вижу. Со слов пленного у них только один РПГ-7 с ограниченным боекомплектом, так что справимся.
Поймал себя снова на ощущении перелома, перехода от одного состояния к другому. Новая страница перевернута, новый период жизни начинается прямо сейчас. На новом месте, с новыми людьми, с новой работой. Нормально, справимся. Я пока со всем справлялся, и с этим справлюсь. Мне даже приятно сейчас думать над тем, как организовать работу, это настолько лучше, чем соображать как прорваться домой. Домой-то я почти прорвался, а дальше поеду не один, боящийся каждого придорожного куста, со мной и вокруг меня люди. Хорошо, когда ты не один и когда на своей земле.