– Постой, благородие! – крикнула мне вслед Настасья. – Да не виноват он… Постой, кому говорят!
– Да. Ждем… Будешь подъезжать – посигналь: три длинных – один короткий, – выдохнул в телефонную трубку мрачно-сосредоточенный Андрей Георгиевич. – А то у меня ребята нервные… мало ли.
– Понимаю. – Я все-таки нашел в себе силы заглянуть прямо в темные, почти черные глаза Багратиона. – Вы хотите услышать, что я не собираюсь устраивать дуэли и калечить своих ровесников направо и налево? Или я уже заслужил наказание?
– Видел. – Андрей Георгиевич потер изуродованную когда–то правую щеку. – Больше видеть не хочу. И ты, дай Бог, не увидишь… Заходи ложись, Сашка. Будем твои боевые раны смотреть.
Не сбавляя хода, брат опустил стекло со своей стороны, высунул руку – и запустил Горыныча. Огненное заклятье рванулось вперед, лишь ненамного обгоняя несущуюся во весь опор «Чайку» – и направилось прямо к багажнику «Волги». Но и там, похоже, не дремали. Машина чуть вильнула, кто–то высунулся справа, взмахнул рукой – и Горыныч развалился надвое, взвился к небу – и там потух.
Официантка шагнула вперед, встав почти вплотную – и легонько коснулась, проведя ладонью по рубашке от груди к пряжке ремня.