После ужина мы с магом вернулись в его палатку, где он усадил меня за изучение того самого гримуара, предварительно научив плетению абсолютной памяти. Интересная это штука, все, что когда-либо видел или слышал, как будто находится в архиве, откуда информацию можно вытягивать при небольшом усилии. Мило постоянно косился на мой перстень, но не сказал по этому поводу ни слова, я же не лез с вопросами. Надо будет, сам скажет.
— В-вон тот, слева, — кивнул в сторону разложенных в ряд на служившей сервировочным столиком колоде трех кругляшей сержант.
— Это Гравия, — коротко ответил Алвин. — Мы беремся вас туда доставить.
Наши позиции постепенно сближались, теперь воинам приходилось прикрываться и от прилетающих сзади стрел. То там, то здесь легионеры гибли, и я с этим ничего не мог сделать. Собственно, я сам уже держался на одних морально-волевых качествах, да еще на земных стимуляторах, что приберег как раз для подобного случая.
Проснулся я перед рассветом от того, что какая-то наглая птаха уселась прямо на навес над моей головой и оттуда начала петь. Вернее орать, на такой громкости петь невозможно. Согнав зверюгу с навеса легким плетением воздушного кулака, я окончательно проснулся, пришлось вставать и выползать из-под теплого одеяла в этот грубый, недружелюбный и холодный мир. Дождь ослаб, но и не думал прекращаться. Чтобы не резать хвост по частям, одеяло было решительно отброшено, я моментально влез в штаны, намотал портянки, надел сапоги, после чего вышел к краю навеса. Брезент там провис, набрав в себя изрядную лужу воды. Толкнув рукой провисший брезент, я вылил эту лужу себе на голову.