— Он сказал, что всем империалистам покажет Кузькину мать, — ответил я, — ну разве можно после этого нарушать школьную дисциплину?
— В самом деле, давайте переодеваться, — предложил я.
— Я буду жить, тебя любить и может быть…, - замычал я про себя.
Ну конечно, Миша, Михаил, — это же мой отец в будущем, его усыновил однополчанин моего теперешнего отца. То есть я сейчас в теле своего дяди Богдана, который погиб в детском доме, когда меня еще на свете не было. Как погиб мой дядя, я не знаю, но, по всей видимости, догадываюсь. С крыши упал.
— А ну замолкли, бойцы! — крикнул я, — я еще не все рассказал. После школьного концерта будет небольшой перерыв и в семь часов для заводской молодежи, для наших шефов, мы должны будем отыграть двух часовую дискотеку.
— Глаза протрете, — сказала она, смущенно отворачиваясь.