Захар не стал входить в круг и не дал сделать этого Гене.
Завершал композицию такой же, как у меня, «вепрь». Правда, я любил таскать с карабином барабан, а Гена предпочитал рожки. Наш огнестрел тоже претерпел кое-какие метаморфозы. Кожух, закрывавший ствол почти до середины, таил в себе инициирующие артефакты, рядом с которыми мой старый «тройничок» смотрелся блекло, но и жрали такие приблуды столько, что пользоваться ими нужно очень осмотрительно. Оба наших карабина и Генины пистолеты были защищены от внешнего воздействия вязью из истинного серебра.
– Знаешь, лиса, имеется у меня подозрение, что если снять с тебя скальп, то мы увидим художественную резьбу по черепу.
Пройдя между каменными наплывами, очень эргономично отделяющими небольшие пространства для компаний, мы получили возможность расположиться на специальных ложах вокруг невысокого столика. И все же, кто хотел, тот мог сдвинуть специальную панель в полу и сесть так, как удобно европейцам.
– Ох, не знаю, староват я для такого дела. И не факт, что все получится.
– Сидите, – отмахнулся я, заняв стул с другой стороны стола. – Привет, парни.