Что именно сказал дружинник себе под нос, я не услышал, но это явно было какое-то ругательство.
Всем своим видом я показал, что разговор окончен, и Кот, немного ошарашенный моим напором, вернулся к друзьям.
Тут я не удержался и поднял одну бровь. Что не укрылось от внимания моей собеседницы.
Вообще-то жизнь на внешке все же сумела немного перевоспитать меня. Жаворонком я не стал, но вот просыпаться к девяти часам утра все же научился. Ну а если очень нужно, то и в восемь могу встать.
– С трудом, – снова улыбнулся я, вспоминая некоторые моменты своего детства. – Отца у меня не было, так что Баламуту приходилось отдуваться за двоих. Он ведь первым всему учился. И плавать, и на велосипеде ездить.
А может, он мазохист? Да ну на фиг! Что за мысли лезут мне в голову спозаранку?