– У меня есть подозрение, что его взяли под контроль.
– Даже не сомневаюсь, – искренне улыбнулся я одновременно злой и испуганной Ане.
Я лишь пожал плечами и повел его на второй этаж в мой кабинет. Почувствовать эмоции Барабаша было невозможно, но, судя по напряженной фигуре, хрипоте в голосе и резким движениям, его нервы были натянуты как струна. Можно предположить, что из своей берлоги артефактор вылезает редко и наверняка под другой личиной. Но это так – анализ на грани гадания. Главное, у меня есть способ ослабить эту струну, не ломая ментальную защиту.
Моя партнерша потихоньку закипала, но закрепленный тысячелетиями инстинкт не позволял ей мешать насыщающемуся мужику. Так что когда послышался звук фанфар, она выдала вздох облегчения.
Эля разволновалась, как девчонка. Оно и неудивительно. В запретах и сдерживании есть своя прелесть. Нарушая запреты или просто в момент их снятия испытываешь необычайную остроту ощущений.
Мне хотелось спросить друга, почему он не всполошился, но понял, что подозрительной ситуация кажется только сейчас, когда известны последствия.