Я посмотрел на старших товарищей. Ломакин пылал ненавистью, даже ноздри ходили ходуном, Свиридов так же, как и родственник, начал наливаться злобой, до этого он выказывал мне лишь свое презрение. Чуть дальше, заняв столы, тихо сидели Митрошин с Болотовым и, не отрываясь, смотрели на меня: Митрошин – неодобрительно, Болотов – с вялым интересом.