– Я отдам их вам после того, как вы сделаете, что обещали, – выдвинула она требование, прижав к себе портфель еще крепче.
– Что правда? – Надо же было что-то говорить. Не стоять же и молча друг на дружку пялиться. Я уже догадался, что объявилась та самая Лена Голдобина.
– Ты, Чапыра, никакой не комсомолец, – между тем разговорился Юров, видимо не заметив потерю моего интереса к нему, или он просто уже не мог остановиться, что называется, прорвало. – Ты асоциальный тип! Чтобы добиться своего, ты прибегаешь к угрозам, обману и шантажу. Ты не советский человек! Я делал все, чтобы очистить город от твоего присутствия! – Желваки на лице Юрова вновь заходили, глаза горели фанатичным блеском.
– Конечно, Федор Александрович, приложу все усилия, – отзеркалил я его выражение лица.
Мастер от моей похвалы смущенно зарделся.
– Толку-то от твоего адвокатства, – пробурчал Василий Кондратьевич, – наадвокатствовала вчера на пять тысяч. – Мужчина тяжко вздохнул, помассировав грудную клетку в области сердца.