В понедельник я оценил совместное с Ксенией владение кабинетом. Утром, когда я в него зашел, он был проветрен и вычищен, а посуда помыта и убрана. И никаких пустых бутылок под столами.
– Наглая ложь! Мой сын пострадал не меньше тебя! Но в отличие от тебя он сейчас сидит в камере! Ты это считаешь справедливостью?! – процедил он через губу, нависнув надо мной своими тощими телесами.
– А сам я чего буду делать? – Я все никак не мог понять смысл работы следователя.
– А, вот оно что, – расслабился Курбанов, вновь расправляя плечи, к слову не такие уж и широкие. – О какой стезе вы говорите? – проявил он любопытство.
Юров давил меня тяжелым взглядом и молчал.
Обнадеженный, я напряг зрение, вот только теперь мой взор застила тьма. Земля исчезла из вида. Вновь беззвучно закричав, я продолжил грести.