— В Германию?! — честно говоря, такого поворота я не ожидал. — Почему в Германию?
— Ни до чего я не додумался, — проворчал я. — просто выставил шашку и все.
— Мне показалось, что из дома Алифантьева за мной наблюдали.
— Да вот, пироги твои на стол поставил, думал, съем их, пока ты спишь, — решил я отшутиться.
— Мне двадцать один год, — тихо сказала она, не поднимая глаз. — лет пять, от силы десять я еще могу первачкой быть, потом все. Или в блядню, или в монастырь, или уехать из Москвы и начать жить заново. Тебе-то тогда первачка уже ни к чему будет, но… Я бы хотела, чтобы ты у меня в такой жизни последним стал. Последним, с кем я чисто вот так, для услады только… Ты не бойся, боярич, я красивая останусь. Я умею. И денег не попрошу. Просто уйду из первачек после самого лучшего, кто у меня был…
— Уезжаем послезавтра. Прошение наше в Кремле приняли, но кто его теперь рассматривать станет? Только после Светлой седмицы.