— Вот давно бы так, — похвалил я ее откровенность. — А то молчала прямо как рыба, понимаешь…
Ну да, наверное, не получится… Только вот что раньше произойдет: его раскроют или ему удастся-таки меня извести? И еще я, наконец, понял, почему не был доволен ответом отца на мое предложение начать с установления выгодоприобретателя от моей гибели. Да все очень просто! Отец прекрасно знает, в чем тут дело, но почему-то не хочет, чтобы это знал я! Попробовать поиграть с боярином Левским в открытую? А смогу? Ну… Выбора у меня, похоже, нет.
Вернувшись к действительности второй раз, я обнаружил совершенно голую Аглаю, сидевшую на кровати и внимательно разглядывавшую свои чулки.
Дома мы помянули рабу Божию Аглаю, немного выпив и закусив, потом пришел губной пристав Шаболдин, и отец отправил не шибко довольного таким оборотом Василия к себе.
В комнате меня ждала компенсация за несъеденный обед, заботливо размещенная на столе. Есть не так чтобы очень хотелось, но когда начал, аппетит пришел уже в процессе. Было даже стыдно, и сам себе я казался бесчувственной сволочью — убили мою женщину, а я сижу и жру, как ни в чем не бывало. Но убедить себя в том, что для меня-то жизнь все еще продолжается, большого труда не составило. Впрочем, и особого удовольствия еда мне не приносила, только утоление внезапно проснувшегося голода.
— Скажите, Алексей Филиппович, — с почтением обратился ко мне доктор, — а почему вы не стали пить?