— Это за что? — искренне удивился я. — Тебе спасибо, за уход и заботу.
— А ну брысь! — рявкнул он. — Сам стоять могу, без вас!
— Молодая? — съехидничал я. — А теперь, значит, старая?
— Борис Григорьевич, — остановил я Шаболдина, уже направившегося к двери, — вы скажете, когда Аглаю… когда тело, — поправился я, — отдадут для похорон?
— Хорошая у вас сказка, Алексей Филиппович, — с чувством сказала Лидия, закрыв дверь за Татьянкой. — Я таких и не слышала никогда. Можно, я для себя записи сделаю? Потом малым своим расскажу.
Не знаю уж, какое тут отношение к тайне следствия, но я же не просто потерпевший, а представитель одного из наиболее влиятельных боярских родов. Дядя мой, Андрей Васильевич Левской, вообще в Боярской Думе товарищ думского старосты, например. Поэтому губной пристав Шаболдин поделился со мной всем, что к данному моменту было ему известно.