Уж когда там отец Маркел направился в архив, не знаю, но до меня результаты его стараний дошли уже после Пасхи. Саму Пасху встретили как обычно — предпраздничное наведение чистоты в Чистый четверг, строгий пост, почти что голодовка, и сдержанно-печальное ожидание в пятницу и субботу, и, наконец, ночная пасхальная служба во всем ее торжественном и радостном великолепии. Господи, а ведь в прошлой жизни все это прошло мимо меня! Не могу сказать, что здесь и сейчас я всем этим так уж проникся, но вот сработала генетическая память. Сколько же поколений моих предков, что в той жизни, что в этой жили именно так! Да и потом, здесь от этого просто не увернешься, если и захочешь. Особенно в моем положении. Бояре — не просто опора царского трона, они, вместе с церковью и служилыми людьми, одна из опор, и не могут же эти опоры не быть между собою в единстве и согласии? Так что, хочешь — не хочешь, а соответствовать требованиям церкви надо. Мне — тем более. Потому что сейчас именно на церковь я возлагал главные надежды в деле сохранения своей драгоценной жизни.