— Давай, Никитка, рассказывай, — велел Лапин приятелю.
— Итак, господа, что мы с вами имели удовольствие видеть? — риторически вопросил Евгений Леопольдович гимназистов, переставших, наконец, обсуждать подробности зрелища. — Мы видели, как более слабый соперник поймал более сильного на его ошибках. Только, Левской, если вы, — гимнаст перешел на уставное обращение, — попытаетесь изобразить такое в бою стенка на стенку, толку не будет, а товарищей своих подведете. Вы же, Селиванов, — Легран повернулся к Мишке, — слишком распалились и перестали думать о защите, на чем Левской вас и поймал. Поэтому, господа, — Евгений Леопольдович обратился уже ко всем присутствующим, — всегда помните: любого соперника надо воспринимать всерьез. Всем ясно?
— Пошлите за доктором! — звонко крикнула сестра в открытую дверь. — Боярич в себя пришел!
— Ищи, Борис Григорьевич, ищи вора. Тьфу ты, воров теперь уже, — прочувствованно сказал отец. — А ты, Алексей, пока не отвлекайся от выпускных испытаний. Левенгаупта этого я сам почитаю, поищу, что там такого, от чего тебя отлучить хотели.
— Предупредил, — ответил дядя. — Пока что без подробностей, успеем еще.
С отцом поговорить удалось только через неделю. В тот день, когда я отчитывался перед отцом Маркелом, боярину Левскому доставили какие-то бумаги, требовавшие его срочного рассмотрения, а назавтра он отбыл в свою костромскую вотчину, вернувшись в Москву лишь вчера после обеда. Что ж, с одной стороны, это, конечно, не сильно радовало, потому как обозначить проблему человеку, который в этом доме принимает решения, я сразу не смог, а значит, и устранение той самой проблемы откладывалось. С другой же стороны, у меня было чем себя занять на это время.