Иногда перемены так стремительны, что ахнуть не успеешь не то, что привыкнуть.
Разве что одет мой гость по моде этих лет. Не знаю, как сейчас называется этот стиль, но в этих своих чёрно белых кожаных туфлях, приталенном светло-сером костюме в широкую полоску и с жилеткой того же цвета, но с более мелкой полоской. И массивной, выставленной напоказ серебряной цепью от карманных часов, Мендель напоминает мне американского гангстера из старых фильмов. Разница лишь в том, что вместо широкого «гангстерского» галстука у этого молодого франта повязан галстук-бабочка.
– Да врёшь ты шельмец, откель у тебя шесть классов? Небось два всего и закончил-то, так что не дорого ли заламываешь за свои каракули? Да и стоит ли песня таких деньжищ-то?
– Миша, ты сказал «эти языки»? Какими ещё языками, кроме русского, ты владеешь и готов по ним аттестоваться?
– Это сколько же человек надо ещё принимать, чтоб играть на этих инструментах? – Мендель, опухший после вчерашней «приёмки подотчёта» угрюмо смотрит то на меня, то на установку. Так-то я уже объяснял ему ещё до покупки установки, что хватит одного музыканта, но видимо он теперь уже мне не верит, да и остальные музыканты поглядывают на меня тоже как-то недоверчиво. Конечно, установка вызывает уважение и опасение у незнакомых с ней людей своими габаритами и количеством «предметов».
– Ну вот! – Разочарованно протянул один из пацанов. – А тюльки больше нет, чем теперь его подманивать? Это ты виноват! – И он обвиняюще направил на меня палец. – Ты вообще кто такой и что делаешь в нашем дворе?