Последние аккорды вдруг прерывает яростный и хриплый лай Пирата. Я удивлённо замолкаю на полуслове и смотрю на маму. За все шесть лет, что я здесь живу я ещё ни разу не слышал, чтоб Пират так заполошно лаял. Бывало конечно, что он тявкал на чужих, но здесь прямо разрывается. Встав из-за рояля, я иду к дверям, чтоб взглянуть на кого так лает наш одряхлевший дворовый сторож. Но меня опережает мама и с криком: – Миша! Не подходи к дверям, это ГПУ! – бросается мне наперерез из комнаты в кухню закрывая собой входную дверь. – Какое ещё ГПУ? – я смотрю в расширившиеся от ужаса глаза мамы и тут раздаётся требовательный стук в дверь.
Небольшая узкая комнатка, чуть больше двух метров в ширину и метров шесть-семь в длину, обклеенная старыми выцветшими обоями. Этакий пенал-переросток, с потолками около трёх метров высоты, но скорее всё же ниже. В торцах пенала располагались широкие и высокие окна. Одна стена комнаты была глухой, в другой стене почти посредине были видны широкие двустворчатые двери. Комната условно делилась на три части двумя ширмами. Одна стояла возле моей кровати, вторая отделяла более «длинную» хозяйскую часть и перегораживала комнату от двери и до глухой стены.
– Сёма! Накапайте мне успокаивающего! Да куда вы полезли в свой саквояж? Вон, графинчик на столе стоит!
А потом мы идём домой. Ну, как идём? Быстро идём, очень быстро идём… бежим, в общем! Меня подгоняет чувство опасности, а вдруг «наши» урканы очухались и своим дружкам нас уже заложили. Или где-нибудь в окрестностях пляжа бродит ещё одна подобная банда? Это тормозу с пляжа я мог втирать про Мишу-Лапу с Молдаванки, а на самом-то деле я здесь никто и звать меня никак. И с этим тоже теперь что-то надо делать!
– Ты назвал меня жидёнком Моней, а за это можно и в лоб получить! – Моня воинственно запыхтел как закипающий чайник, его глаза свирепо засверкали, а щёки гневно раскраснелись. Ещё немного и пар из ушей пойдёт, а то и свисток засвистит. Это было настолько смешно, что я не удержался и расхохотался, повергнув своего визави в растерянность от такой моей реакции на его воинственный настрой.