Столяров тоже с интересом следит за моим «творчеством», и на ошибки, если они есть, тоже указывает, но никогда не подсказывает, что и как надо записать: – Миша, автор – ты. Тебе и решать, как должно твоё произведение звучать, вдруг я влезу тебя править, а это окажется гениальной находкой, которую я своей косностью и консерватизмом только испорчу.
– Да куда ты денешься! Щас платье на голове узлом завяжу, и ты как козочка сама поскачешь, я только прутиком подгонять буду, шоб не заблукала!
– Чего ржёте как лошади? Заходите, давайте! Собрание продолжается. Родион предпочёл сольную карьеру, как ты, Миша, и предполагал! – и Мендель досадливо поморщился.
– Почему же невозможно, разве рентген ещё не изобрели? – Я прикусил язык и чуть не взвыл от досады на свою оговорку. Ну откуда ребёнку могут быть известны свойства аппарата, о котором ещё и не все врачи знают? К счастью доктор думал о чём-то своём и на мои слова внимания не обратил, а мама меня не услышала, так как разогревала воду в ванной.
– Ишь, какой ты упёртый, и есть не стал и Фляйшману отказал. А Мендель Иосифович, между прочим, уважаемый в Одессе человек и меценат. И многие начинающие музыканты ему благодарны.