Какое-то время оба молчали, думая каждый о своем. Нельзя сказать, что они слишком грустили из-за смерти принцессы, скорее, оба злились на то, что это доставит множество проблем. А вот бойкий хитрый мальчишка с быстрыми движениями и солнечной улыбкой… почему-то сейчас перед внутренним взором стоял именно он.
— Сам знаю, — насупился Раймон. — Но я себя уже контролирую. И это представление во дворе вовсе не было местью. Я все продумал.
— Кто окликнул? — продолжал допрос Раймон.
В целом все оказалось как в том анекдоте про «ну ужас. Но не ужас-ужас-ужас». То бишь противно, но терпимо. И как ни странно, я почти перестала бояться разоблачения. Потому как набитые нежнейшей козьей шерстью подушечки в корсаж мне герцог сам подкладывал, тихо ругаясь на то, что я тощий, как селедочный скелет. И у него, по моим наблюдениям, не осталось сомнений в моей половой принадлежности. Это слегка успокаивало.
Угу. То, что мы сотворили с телом, предстоит оплатить. Исчезнуть из этого мира на три года, отдать этот срок жизни неведомо кому. Ну что же… надо — значит, надо.