Додумать я не успел. Тут показалось двое войнов, которых до этого не видел, вышли они из-за кустов. Наставник отошел в сторону и осмотрелся, подозвал их пальцем. На лице выражение, которое не предвещало ничего хорошего здоровякам. А статями те не уступали наглому кладовщику. Орки, млин.
Протянул, тот без всякой брезгливости принялся перебирать внутренности. Одобрительно похмыкал, увидев завязанный на узел желчный проток.
— В какой локе решили молодняк обкатывать? — спросил Феликс у задумчивого собеседника.
Главное же заключалось в другом, видя панику окружающих, на «помощь друга или зала» не приходилось рассчитывать. А бежать от бестии, учитывая ее скорость и возможную силу — глупее глупого. И какого черта я не вытащил и не повесил на пояс в лавке Француза хотя бы мачете?! Время ведь имелось.
Тела не имели специфических повреждений от удара дубины там по голове или же раны от кинжала между ребер или синяков от удушения, от борьбы. Люди бы в любом случае сопротивлялись. Стал ли кто-то обращать внимание, например, на укус? Или на едва заметное пятнышко от иглы? Вряд ли.
— И черт с ним! Мне плевать! И всегда было плевать, ради такого хоть минуту, хоть две потерплю, хоть до самой Смерти! — и по каким-то интонациям в голосе становилось понятно — это не бравада, не просто брошенные в порыве чуЙств слова, а то, на что он готов реально пойти без всякого сожаления.