- Катарина Эграс, немедленно отвечай! Что ты наделала? – огонь с ладоней папы исчез, но, похоже, перекинулся выше, покрыв багровым оттенком его щеки.
- Я ж не знал, что ты такая слаба… нежная! Ой, прости, Кати! Я так виноват…
Меня поставили на ступеньки крыльца и подчеркнуто вежливо отряхнули порванную по подолу юбку-брюки. Прическа Джилиана не растрепалась ни на волосок. И сам он сохранял полное хладнокровие, словно происходящее вызывало у него лишь презрение.
Он картинно подмигнул и оставил нас с Вуко в весьма раздраженных чувствах.
Воздушник открыл рот, чтобы продолжить и… не смог произнести ни звука.
- Устал, - сощурила один глаз Оливия. – Низко идет. Вообще-то дважды летать за такой короткий период не рекомендуется, это расширяет каналы. А там и до дикости лапой домахнуть.