— Богдашка тоже боится, — тварь перевернулась на спину и, выгнувшись, как-то умудрилась встать на колени. — Очень боится папеньку разочаровать… как же… поздний сынок… бесталанный… сколько ты таблицу умножения учил? Все запомнить не мог. Бездарь!
— Это ты его сгубила! Ты и твоя мамаша-проститутка… чтоб ее черти драли! — старушечий голос разнесся по улице. — Я всегда знала, что не доведет она до добра… со своей любовию… не доведет… когда любят, небось, с другими мужиками не гуляют.
— Высшие — это… — Илья поспешно закусил губу. Он говорить не любил, вовсе предпочитая держаться в тени. И тени откликались, укрывая его.
— Деревня, — пробормотал Богдан сквозь зубы.
Она не любила внимания, а перчатки стоило снять, пока ненароком и вправду лица не коснулась. Все же отвратительно, когда тебя отвлекают от работы.
Елена все же решилась отступить, как-то неловко вытерла слезы ладошкой, а ладошку вытерла о платье. Прикусила нижнюю губу, как делала всегда, когда пыталась сдержать обиду.