Сейчас Анна свое проклятье почти не ощущала.
Чердак здесь просторный, хотя и хламом забит.
— Как-нибудь… — махонький ножичек скользил по клубню, снимая кружевную ленту кожуры, украшенную бусинами-глазками. — Все у вас через как-нибудь…
— А в чем есть смысл? — несколько резковато спросила Анна.
— Тебе, к слову, тоже письмецо… от Наташки? Думаешь, поможет?
Такая вот горькая-горькая, с легким привкусом браги. Ее варили… где-то варили, тело не сохраняло память полностью, отдельными клочками. Оно помнило легкость, которая приходила после горечи. Или тяжесть.