– Все вон! – коротко приказал генерал-прокурор – Кроме тебя, Степан Иванович.
Купец третьей гильдии Иван Чемоданов пил мало. Больше слушал. Настроения были воинственные. Часть крестьян только пришла с воскресной службы окраинной владимирской церквушки, где беглый казак читал прелестные письма.
Я же обернулся обратно к офицерам. Живой Рейнсдорп еще дергал ногами, бил каблуками сапог о стену, а я уже ткнул пальцем в пожилого полковника с бакенбардами – Этого теперь.
– Никакого разбоя не учинять! – инструктировал я ссыльного – Ничего не раззарять и не рушить. Повесил управляющего, принял присягу у заводских. Кто изъявил желания в полках послужить – забрал с собой. Иные, приписные крестьяне похочут уйти по домам – пусть идут.
– А это вот, батюшка, сладкие наливочки. Лось сам мастерит их. Не хочешь отпробовать?
Полковники загалдели. Лишь кочевники дисциплинированно молчали. Юлай Азналин и хан Нур-Али смотрели на меня насупившись. Догадались о моем маневре. Казакам я не стал говорить – но если освобождать Уфу башкирами, то дальше про этот регион в составе Российской империи можно забыть. Потом его придется завоевывать заново. Поэтому новых башкиров в составе полка Зарубина я заберу на Казань.