В окно резко застучали, стекло жалобно зазвенело. Я открыл глаза, включил светильник над кроватью. Кряхтя, сел, вставил ноги в войлочные тапки. В окно еще раз постучали, забухали в дверь.
– Давши слово, держись, а не давши, крепись!
– Чаво надоть? Вы чьих будете? – закричал он, закашлявшись.
Офицеры закивали. Среди них был пожилой генерал-майор Фрейман, длинноносый, в окровавленных буклях, полковник Чернышев, еще с десяток поручиков, подпоручиков и майоров.
– Из немцев? – хмыкнул кто-то из полковников.
– По первоначалу разжигают кострище из сушняку и в огонь руду валят, – пояснил Вешняков – Дело обжига, ваше величество, тяжелое, опасное. И работы эти зовутся «огневыми». При обжиге, руда исходит ядовитым хазом, самым зловредным для здоровья. Хаз по земле стелется, и, ежели его погоняет ветерком на открытую шахту, рудничные работники с рудников бегут без оглядки… А то – смерть неминучая.