– Завтра выступаем – принял решение я – А сейчас айда на шар смотреть.
Я очень сильно в этом сомневаюсь, но просто закрываю ее уста новым поцелуем.
– Берег крутой, обледенел – ответил ему другой, из гусар – Не взберемся. Да и с шара этого, мыслю, все видать. Нет, каковы подлецы… Кто только надоумил такую инвенцию сделать.
– А и не треба! – я развернул карту оренбургской губернии, где были отмечены самые крупные дворянские поместья – Каждый из вас целует мне крест в верности и неподкупности, апосля берете десяток казаков у Тимофея Григорьевича – я киваю на обалдевшего Мясникова – И отправляетесь по поместьям оренбурским, забирать у бар неправедно нажитые богатства. Деньги, хлеб, цацки драгоценные – все, что найдете, привозите сюда, в Оренбург. Тута мы потратим их на войско наше. Крестьянам читать указ о вольности. Списки получите у Почиталина. Зваться будете особые царские фискалы.
– Прусаки так делают – опять присочинил я, развивая свою легенду – Фридрих в письмах мне рассказывал.
– Максим Григорьевич – я повернулся к Шигаеву – Распорядись насчет тюрьмы – я подошел ближе к доктору, начал разглядывать его. Тот меня. С такой неприятной усмешкой. Вдруг раздался крик, сквозь толпу пробилась Маша, бросилась на грудь отцу – Папенька! Ты жив!! Слава богу!