— Вы на всех обиделись, да, — с неприятной прямотой продолжала горгона. — Вы на всех обиделись и ждали, когда к вам протопчут тропу те, кто сочувствует? А вам не приходило в голову, что ваши родные не знают, где вас искать?
— Вы думаете меня удивить борделем? Да я провела в подобном заведении лучшие годы своей жизни, — заявила гематома высокомерно.
Она подняла голову и поцеловала его долгим, неторопливым поцелуем. Её язык скользнул ему в рот, и Трапп поневоле ухватил горогу огромной лапищей за шею, не позволяя отодвинуться.
— О, только не нужно драм, — закатила глаза горгона. — Выяснилось, что Антуан торговал моими портретами направо-налево. Он, видишь ли, так подрабатывал. Повысь своим офицерам жалование!
— Разве же это предательство, — утешил её Трапп, — это всего лишь ваша натура. Не расстраивайтесь так сильно, в следующий раз у вас получится лучше.
— После беседы со Стетфилдом я, конечно, направил в замок солдат, и мы с Его Величеством все еще ждем их возвращения, но сразу было понятно, что клетка опустела. Иначе вы бы не отпустили так легко этого мальчишку. Что это было, Трапп? Послание королю? «Я жив, я возвращаюсь. Со мной твоя женщина?» — что-то в этом духе?